ВАСИЛИЙ КАЛИННИКОВ
Прощание
...Сползти с кровати, чтобы только взять
Трезвучье си мажор на фортепьяно,
Иль выйти с Соней на балкон опять,–
И даль всплывает, как фата-моргана.
Пробьётся солнце сквозь декабрь в Крыму,-
И заиграют в искрах волны моря!
И чудится ему, что, как корму,
Покачивает дом, трезвучью вторя.
Миг – и уже меняется оно,
То сталь блеснёт, то дым клубится сизый.
Капризом бриза преображено,
Одето вдруг торжественною ризой!
В его волненье, в вечности его
Сокрыто обещание: безмерна
И вечна будет жизнь, как торжество,
А не конец, не гибель, не инферно.
Он чувствовал, как память приняла
Наследство зренья и богатство сердца,
Перемешала года времена,
Чтоб без границ в единое всмотреться.
Нырни же в детство и глаза закрой,
И вот уже не море, а безбрежно –
Купальницы волною золотой
Или купырь метелью белоснежной!
Вот лютик, точно зябкого птенца,
Прикрыв бутон листочками своими,
Глядит в упор на солнце без конца,
Чтоб стать желтее и неугасимей.
Вот первоцвет, вобрав поток лучей,
Приветствует апрель и птичьи клики.
К ручью, нежнее всё и горячей,
Льнёт тающее кружево гвоздики.
Вон к озеру ушла плакун-трава,
Вон в серебристом войлоке лапчатка.
Калужница в воде видна едва.
В пушице пчёлка засыпает сладко.
Калина! Я Калинников, я свой!
Пять лепестков, слепящих белизною,
Как медальоны на груди лесной,
Передо мною под листвой резною!
Листок, слетая и свершив кульбит,
Заигрывает с репницей жеманной.
Вот сойка жёлудь яростно долбит,
Его ногою к ветке прижимая.
Под дубом, у засохшего ствола,
Торчок томится, тщетно солнца чая,
А рядышком поляна так светла –
Не только от пыланья иван-чая.
Вон славка-пересмешница, шаля,
В крыжовнике свистит. Чуть-чуть правее
Над шпорцем любки хоботок шмеля
Склонился среди кашки и пырея.
Косясь на паука, дрожа слегка,
Фиалка стеблем держит на подвеске
Цветок, словно живого мотылька, -
Вот-вот вспорхнёт и скроется в подлеске.
Рогач пытливо шевелит траву.
Вздох ветра – то всерьёз, то понарошку,-
И разойдётся для семян по шву
Сухой стручок мышиного горошка.
Листок кислицы жаждет стать цветком,-
Как брезжут в нём тычинки с лепестками!
Под ним с шуршаньем ёж ползёт тишком,
В свой скит на иглах яблоки таская.
Вон ходит возле лужицы скворец,-
То вперевалку, то весёлым скоком.
Попил, взглянул вокруг и – наконец
Вспорхнул- куда? – далёко и высоко!
Ползёт, как будто станет звонарём,
По стеблю колокольчика кузнечик,
В осиннике, как в церкви, озарён
Росинками, что искрами от свечек!
Едва шапчонку клевера сорву
Да разотру меж пальцами – и в мёде
Утонет день и напоит траву
Благоуханьем сладостных мелодий!
А вон, гляди, заплакал нежный луг
Кукушкиными слёзками, - с цветами
В штрихах лиловых, в пятнышках вокруг,
Как будто это ноты перед нами!
О, сколько в лесе музыки земной!
Подслушать, воплотить на нотном стане!
Да не успею... Стаял праздник мой,
Умчался вместе с перелётной стаей.
Он вспомнил с братом давний спор в саду,-
Тот,воротясь из храма после спевки:
- Я за небесным Регентом иду,
А мы играем пьесы-однодневки.
За эту жизнь, Василий, не держись!
Т а м нам Творцом обещано так много!
Здесь музыкой хотим украсить жизнь,
Т а м жизнь сама –как Музыка от Бога!
- Но, Витя, з д е с ь дана нам россыпь нот,
И ныне твой пятиголосный разве,
Когда он «Херувимскую» поёт,
Не славит эти дни, как дар и праздник?!
Что б вечность ни сулила, только где
Увижу это? Сторона родная!
И женственней, чем лилии в воде,
Найду ли что, от радости рыдая?!
- Жить надо Небесами – там Господь,
Жить надо вечным - пред Отцом Предвечным!
- Но чувствует душа моя плоть и плоть
Творца и з д е с ь, и в мире быстротечном!
Земное время – от Небес самих,
Совсем не миг меж прошлым и грядущим,
А всё перетеканье мига в миг -
До вечности, куда стремятся души.
Пред тем, как скоро горнее приму,
Как жажду я – с последнею любовью –
Признанье громко прокричать всему!
...Но вырывался только кашель с болью.
Он задыхался... Воздуха просил!
Сдавила горло опухоль клещами.
Как, Боже правый, не хватает сил
Уже даже для шёпота прощанья...
Но брезжила в сознании его
Симфония – и небу, и отчизне:
В ней мужество, со всем земным родство
И оправданье столь короткой жизни.
И что нам до зоилов заказных,
Лепечущих о «квинтах параллельных»?!
Есть дух, который в музыке возник!
Он дышит на просторах беспредельных!
Мир, обретая радость, зазвучал,
Ему казалось, в си-бемоль мажоре!
Не на Земле и море – наш причал,-
Мы в вечность вырываемся из горя!
Пробилось солнце сквозь декабрь в Крыму,
И вновь бесхмарна неба бесконечность!
...Когда пришёл Рахманинов к нему,
Калинников ушёл спокойно в вечность
|
